Сезон-2018 для «Шахтера» начался ужасно. Команда Марека Зуба вылетела в четвертьфинале Кубка и трижды проиграла в четырех стартовых матчах чемпионата. Спасать положение после увольнения поляка повали Сергея Ташуева. При россиянине «горняки» выдали мощный отрезок из 16 матчей без поражений во всех турнирах. В итоге «Шахтер» финишировал вторым, а Ташуев остался в команде.

На протяжении прошлого года тренер охотно и обстоятельно рассказывал о футболе, который он и его помощник Борис Чирва прививают команде. Говорил о футболистах, тактике, технике, но почти ничего не рассказывал о себе. Вернувшись со сборов перед сезоном-2019, 60-летний россиянин нашел час времени для Андрея Масловского, чтобы поговорить о детстве в украинской глубинке и чеченском Грозном, увлечении запрещенной музыкой и игре на ударной установке в школьной группе, работе с Сергеем Галицким и войне в Донецке.

– У вашей семьи очень интересная история. Мама – белоруска, папа – чеченец, а родились вы под Харьковом.

– А познакомились и поженились родители вообще в Архангельске. Отец родился в Чечне, но при Сталине его вместе с семьей выселили в Казахстан. Там он вырос, отучился и пошел в армию. А дальше принялся колесить по Союзу. Уже не помню как, но оказался в Архангельске, где и встретил маму. Вскоре после свадьбы они переехали под Харьков к родной сестре мамы.

По профессии они мебельщики. Отец сбирал мебель, а мама была завскладом. Папа собирал мебель из красного дерева, которое и сейчас днем с огнем не найдешь. Дома вся мебель была собрана его руками.

– Могли пойти по его стопам?

– Нет. У него руки приделаны к нужному месту, а у меня наоборот :). Я гуманитарий.

– Расскажите про Старый Мерчик в Украине, в котором вы родились и провели раннее детство.

– В 60-е годы он уже был поселком городского типа. Там была своя мебельная фабрика, железнодорожная станция, огромный колхоз и сады. Помню, около дома был огромный сад с белым наливом.

– Воровали яблоки?

– А сторожа не было: рвали спокойно. Места там красивейшие – прудов вокруг много. Когда на лето в гости к родственникам приезжал, почти все время у воды проводил.

– Как-то говорили, что главное вспоминание о детстве – велосипед. Что в нем было особенного?

– А что еще можно было делать в деревне? Или по улице бегать, или на велосипеде кататься. У меня был взрослик – тогда других велосипедов не было. Забирался под раму и катался по просторам. Обыкновенное детство на деревне. Коз пас еще. Мне нравилось гонять их плеткой.

Ну и футбол, конечно. Именно тогда я впервые увидел эту игру. Дома был огромный телевизор с маленьким экраном, перед которым ставилась колба с водой, чтобы увеличивать изображение. Так и смотрели.

– Это люди придумали?

– Нет, специально. Телевизор «Верховина» так был устроен. Помню, «Динамо» Киев играло. Увидел, и у меня сразу пелена – только футбол в голове.

– Почему семья переехала потом в Грозный?

– Стало можно, и отец захотел вернуться на Родину. Помню, мама с сестрой осталась в роддоме в Харькове, а мы с отцом поехали в Грозный готовиться к их приезду. Нас там встречала вся улица. Все высыпали смотреть, кто же приехал. Все кругом разговаривают на чеченском, и тут я выхожу и выдаю на чистом украинском: «О, горобец полетив». Все глаза вылупили! Что за белобрысый хлопец в чеченской семье. Но это ж СССР, народы смешивались. Украинский язык я тогда знал в совершенстве, но переучился на русский легко.

Улица у нас была серьезная. Чужой туда зайти не мог – побили бы. Как только кто-то заходил, сразу обступали, узнавали, кто такой и зачем пришел. Отношения надо было выяснять сразу. Это нормальная история для тех времен. Драки район на район – обычное дело. Наш главный противник – район возле консервного завода. В ход шло все: камни, дубинки, палки. Наберем «оружия» и идем лоб в лоб. И шишки, и разбитый лоб не редкость.

– Родители знали о драках?

– Они уходили на работу рано утром, а приходили поздно вечером. И так каждый день. Я даже 1 сентября в школу один пошел. Просто некому было сопровождать. И ничего: прошел через пять улиц. Мы тогда были очень самостоятельными. Жизнь приучала. А жили не очень хорошо. На весну и осень были одни штаны с кучей латок и одни кеды. Летом попроще: трусы, майка и бегаешь босиком. Закаленные были все. И самостоятельные. Я в 8 лет на рынок за картошкой ездил. Улица воспитывает.

Помню, в 10 лет в плацкарте один сутки ехал до Харькова. Родители только попросили попутчиков и проводницу присмотреть за мной. Когда приехал, отправил им телеграмму: «Я приехал». В Харькове история забавная приключилась. Меня должны были встречать старшие братья. Выхожу из вагона – их нет. Поискал на перроне – никого. Пошел в кассы, купил билет на пригородный поезд до Мерчика и пошел их искать. А они, пока меня ждали, выпили немного и потерялись :).

Сейчас молодняк – это абсолютно не самостоятельные люди. Старшая дочь учится в лицее экономики на Цветном бульваре в Москве. Как-то забирал ее после уроков. Жду в машине. Вижу, идет: глаза в телефон и по Яндексу меня ищет. Мимо проходит, не замечая. А машина у меня большая – белый GL. Кричу: «Поля, подыми голову. Мир вокруг прекрасен!» Они живут в другом измерении. Раньше была коммуникация, вербальное общение на высоком уровне. Хотя половина страны по фене разговаривала.

Читал книгу двух бывших фэбээровцев «Включаем обаяние». Одна из глав как раз и посвящена гаджетам и общению. Авторы провели интересный эксперимент. Поставили незнакомых парня и девушку лицом к лицу, предложили пообщаться несколько минут и узнать друг о друге как можно больше. В итоге: бэ, мэ – ничего путного не вышло. Развернули спинами, дали в руки смартфоны и разрешили пользоваться мессенджерами – через 5 минут они знали друг о друге все. Такой простой, но яркий эксперимент, подтверждающий, что сегодня коммуникация у людей, к сожалению, слабая.

– А вы легко гаджеты принимаете?

– То, что мне надо – легко. А то, что не надо – неинтересно. Инстаграмы и прочие соцсетки – неинтересны.

– А вот ваш помощники Борис Чирва – активный пользователей соцсетей.

– Я там тоже зарегистрирован. Точнее, не я, а под моей фамилией зарегистрирован какой-то чудак, который делает ставки на все виды спорта от американского футбола до крикета. Года два назад помощники в «Кубани» показали. Я в шоке был. Моя фотка, имя – такой вот фейк. Сразу возмутился: сейчас порву его! А как порвешь? Без шансов. Не знаю, есть ли он сейчас, но два года назад активничал. Такое вот палево.

– Грозный был опасным городом для прогулок по вечерам?

– До войны 90-х годов очень безопасным. Мне так кажется. Грозный – шикарный, красивейший, многонациональный город. Еврейский квартал, армянский квартал – все жили очень дружно. И ночами молодежь гуляла. Но при этом в Грозном были кавказские устои. Курящую девушку на улице не увидишь – неприлично. Студентки, с которыми учился в институте, шли в парк.

– С развалом Союза все изменилось?

– Война… Я уехал оттуда в 1991-м – сразу после окончания Высшей школы тренеров принял команду в Буденовске. Мне там дали квартиру, и я вывез маму и супругу. Обошлось без катаклизмов.

Уже когда работал в «Анжи», бывал в Грозном. Мы много ездили через этот город, потому что Сулейман Керимов реконструировал в Махачкале аэропорт. Ездили через мою улицу, по родным местам. Город резко изменился. Стал очень современным. Хотя моя улица все такая же.

– Футболом вы начали заниматься в 9 лет. Почему не сказали родителям, что записались в секцию?

– Отец к спорту был равнодушен, а я футбол любил. На улице был одним из лучших. И когда увидел объявление «Набор в группы подготовки «Терека», сел в трамвай и поехал через весь город. Отбор был солидным, но я был в порядке и меня приняли сразу. Вернулся домой и сказал родителям, что на футбол хожу. Но они не особо понимали, что это. Думали, я просто на улице играю. И только потом, когда стал приносить грамоты и медали за турниры, стал ездить по России, поняли, что это серьезно.

Мама за моими успехами следила пристально. И воспитывала серьезно. Я в школе хорошо учился, но если получал тройку, то форма закрывалась в шкафу: «На тренировку не идешь». Это был удар. Старался быстрее исправлять, чтобы не пропускать. Это было жестко, но я благодарен родителям за то, что заставляли идти правильным путем и хорошо учиться.

– Когда поняли, что футбол не просто детское развлечение, а то, с чем хотите связать жизнь?

– Такие цели были сразу. Я мечтал играть в хорошем клубе. В моем случае – это «Динамо» Киев. Но, к сожалению, так сложилось, на высокий уровень не попал. Причин много, но в основном повлияла армия. С ней тогда было очень строго. Обычно команды армию «делали», но в тот период почему-то было особенно жестко. Видимо, народу не хватало, а еще и Афган начался. Вот и брали без разбора. Даже в «Тереке» игрокам говорили: «Сейчас сложно. Как-то сами решайте вопросы». Представляете, даже главный клуб республики не мог помочь.

Моего товарища из «Терека» посадили в тюрьму за уклонение. Повестки приходили, а он на сборах был и не являлся. Вернулся домой и тут же забрали.

– А вы были близки к такому развитию событий?

– Я с «Тереком» два сбора прошел, возвращаюсь домой: одна повестка, вторая. Я – к руководству: «Что делать?» А они мне: «Поехали на сборы в Севастополь, а потом разберемся». Я подумал, что так не пойдет, и тупо не пришел на отъезд. Затем по-быстрому нашел сельскую школу и договорился о работе. А тогда сельских учителей не забирали. Подобным образом многие ребята прятались от службы. В общем, устроился, от армии откосил, но в школе появлялся редко – играл за разные команды КФК.

– Почему вы не хотели в армию?

– В футбол хотел играть, а не терять два года.

– Тогда почему потом, когда армия отпала, не захотели продолжать карьеру?

– Были предложения по второй лиге, но в 27 лет колесить по вторым лигам было уже неинтересно. Я по жизни максималист и всегда ставлю большие цели. Тогда понял, что достичь чего-то смогу только, став тренером. Сперва четыре года поработал в грозненской СДЮШОР, а потом поступил в Высшую школу тренеров СССР. Это было почти нереально. Раз в два года набирали 25 человек на весь Советский Союз. Там собиралась элита. Учились мы два года. Учились очно. Нам даже партия платила 300 рублей стипендии. Средняя зарплата по стране тогда была 130 рублей. Огромные деньги! Еще и общежитие давали. У нас даже поговорка была: «Спасибо партии за наш двухгодичный выходной».

Отбор в ВШТ был жесткий. Со всей страны приехало 40 человек. Комиссия, собеседование. Один мужичок топил меня основательно – видимо, хотел кого-то своего протащить. Пришлось включать рычаги, знакомства, связи. В итоге поступил.

– Когда стали увлекаться музыкой?

– В четвертом классе примерно. Слушал The Beatles, Deep Purple и другую подобную музыку. Тогда все это было запрещено. И от того становилось только интересней.

– Как доставали бобины с записями?

– А бобин тогда еще не было. Различные студии звукозаписи подпольно наносили звуковые дорожки на листах от рентгеновских снимков. Одна песня – один рубль. Обычно подкапливал деньжат и покупал сразу несколько.

Постепенно начал увлекаться джазом и джаз-роком. Играл в школьном ансамбле. Мы исполняли каверы на Карлоса Сантану, Джорджа Бенсона и других. С инструментами было сложно, но ребята сами делали гитары. И усилители тоже. Наши самодельные колонки были самыми лучшими. То, что продавалось в магазинах, – туфта. Умельцы из железок делали такую красоту, что фендеры отдыхали.

– На чем играли?

– На барабанах. Чувство ритма было всегда. Вообще мы по Грозному были достаточно известной группой. У нас музыканты были очень сильные. Один парень играл, как Бенсон! Много выступали на различных конкурсах. Нас даже по телевизору показывали. Ну и на свадьбах играли – зарабатывали по 160-200 рублей за торжество. Для десятиклассников это были большие деньги.

Самый известный сейчас русский джазмен Сергей Манукян вырос в Грозном. В свое время он тоже стучал на барабанах, а потом переключился на клавиши. Помню, был у него на репетиции – перенимал опыт. А мне тогда только дали послушать двойной альбом Рея Чарльза. Он как увидел, вцепился: «Чувак! Дай переписать». В итоге дал этот альбом самому Манукяну. Он послушал и через два дня отдал.

– Как называлась ваша группа?

– Честно, но не помню :). Просуществовали пару лет, а потом я на футболе сосредоточился.

– Партия гоняла за увлечение музыкой и внешний вид?

– Проблемы были только из-за длинных волос. Иногда не пускали в школу, но мы тогда ходили в кино и коротали время там. Волосы у меня были длинными и вьющимися. В очередях порой спрашивали: «Девушка, вы последняя?»

Я был модным парнем. Сестра в Харькове на базе работала – помогала доставать вещи. У меня уже тогда были джинсы, ремни и приталенные рубашки.

– Вам нравится современная музыка?

– В прошлом году Deep Purple выпустили альбом inFinite – мощнейшая пластинка! А старички-то еще могут. Получаю настоящее удовольствие от прослушивания. Все новинки, что выходят в мире, у меня есть. В Москве недалеко от дома есть музыкальный магазинчик «Азбука вкуса», где меня все знают. Когда захожу, сразу дают в руки стопку дисков с новинками.

Я всегда прошу, чтобы мне рассказывали и про новые коллективы моего стиля. Из последнего зашла девочка Caro Emerald – легкий такой джаз. В машине все ее четыре альбома. А другое направление я не слушаю.

– Нравится, что футболисты слушают?

– В автобусе у нас тишина. Как-то спросили у меня, можно ли музыку в раздевалке включать. Я разрешил, но что-то не ставят :).

Я музыку очень люблю и детей к ней приучил. Старшая дочь окончила музыкальную школу по классу гитары. Очень любит Muse. А еще сама сочиняет музыку и стихи. Правда, жизнь со сценой связывать не спешит. Ей экономика ближе. Младшая учится играть на фортепьяно, а еще и балетом занимается.

– Сейчас снова винил в моде. У вас есть проигрыватель?

– В магазинчике есть пара моделей – планирую прикупить в дом. Качество звука сумасшедшее. Компьютер это хорошо, но, оказалось, что лучше винила ничего нет.

– Ваши родители не особо следили за вашими передвижениями по городу. А какой вы отец?

– Если бы младшая дочь куда-то захотела записаться, она бы мне сказала :). Да и супруга всегда с ними. У нее профессия – наших детей воспитывать. Вот и возит по всей Москве.

– Вы давно живете в столице России?

– Где-то с 2004 года. Переехали туда потому, что иначе карьеру не сделаешь. Если работаешь в провинциальной команде и после отставки остаешься там же жить, то тебя быстро забудут. И в лучшем случае ты через несколько лет возглавишь ее снова. Нужно быть в центре, в движухе. Страна большая, тренеров много, конкуренция жесточайшая. А если ты в Москве, ты мелькаешь.

– Как вам Москва?

– Я там мало живу. Больше разъезжаю по другим городам. Бывать наездами мне нравится. Я даже пробки люблю. Я обычно никуда не спешу и могу громко послушать свою музыку. В Солигорске нормально не выходит. Дорога до базы недолгая – 2-3 песни успеваю только прослушать, а в Москве можно и альбом прокрутить.

– Что делаете дома?

– В Москве две квартиры. Одна недалеко от Останкино. Там рядышком три парка: Останкинский, Ботанический сад и ВДНХ. Выходишь гулять и пропадаешь на несколько часов. Место очень удачное. Любимый уголок города.

Кроме того, есть дом в Подмосковье, построенный и обставленный в итальянском стиле. Место – шикарное: хороший участок, травка, автополив. Делаем шашлычки, отдыхаем.

– Сами придумывали интерьер?

– Купил уже готовый с мебелью и всем остальным в 2015 году.

– Сколько стоит?

– Сейчас порядка 700 тысяч долларов.

– Вы читаете книги по психологии. Какие?

– Из последнего понравилась «Как манипулировать людьми» Юлиуса Текеуса. Интересно. В профессии помогает. Я в свое время несколько раз обжегся в общении с руководством клубов. С тем же Сергеем Галицким, например. А после прочтения книги понял, что немного неправильно себя вел.

Я принял «Краснодар», который едва-едва удержался в ФНЛ. И почти с тем же составом на следующий сезон команда выстрелила. Раньше на стадионе собиралось по 500-600 человек, а при мне стало 5-6 тысяч. «Краснодар» играл ярко, в атаку. Галицкому понравилась философия, и он сказал, что теперь команда будет играть только так.

Полтора круга шли на первом месте без задачи выйти в РПЛ. Все знали, что у Галицкого деньги есть, и я пытался до него достучаться: «Давайте выйдем!» Но он уперся: «Нет! Мы не готовы. У нас ничего нет». А тогда ему только землю под стадион выделили. Мы с ним лично ездили, смотрели, строили планы по стадиону и академии. В общем, я начал настаивать, и тут включились определенные люди… Я не очень понимал, что происходит за спиной. А там горел огонь: все хотели меня убрать и поставить на хлебное место своего. В общем, мы расстались в конце сезона, хотя контракт действовал еще четыре года.

После я в донецком «Металлурге» работал с [бизнесменом] Олегом Мкртчаном. Там уже таких проблем не было. Наладил отношения и с ним, и с его окружением. Все выстроил четко и понимал, что и где происходит. Было все идеально. Первый сезон получился очень удачным: вышли в Лигу Европы. Но потом началась война…

– Когда все начиналось, насколько страшно было?

– Мне многое было непонятно. Я выглядывал в окно в Донецке и не видел того, о чем слышал по телеканалам. И не особо понимал, как так может быть. Мы девять месяцев катались по всей Украине и не ощущали никакого дискомфорта из-за того, что мы из Москвы. Люди доброжелательные что в Донецке, что во Львове. А тут…

Вспомнил интересный случай во Львове. Перед игрой с «Карпатами» пошли ужинать с их руководством. Пресс-атташе рассказал, что есть интересное место. Заходим в подъезд – дверь железная и закрыто. Стучу, открывает чудак в форме УПА и начинает что-то про комуняков говорить. Я разворачиваюсь: «Пошли отсюда». И тут со второго этажа девушка: «А идите к нам». Поднялись: темно, какие-то знаки, символы на стенах. Спрашиваю: «А у вас тут что?» – «Масоны». Не сдержался и засмеялся в голос. Говорю: «Весело живете: внизу бандеровцы, наверху масоны».

– А чего не пошли в «Крыивку»?

– Что-то не понравилось. Мрачно как-то было.

– Что почувствовали, когда по Донецку поехали танки?

– Мы тогда в Симферополь поехали играть. Именно поехали, а не полетели. У «Металлурга» был свой самолет, но в Крым самолеты уже не пускали. На границе нас останавливают: «Украинцев попускаем, а иностранцам нужна виза». Я в шоке: «Какая виза?! Три дня назад все началось». Говорят: «Высаживайте их здесь, а сами можете проезжать». А у меня восемь бразильцев. Устроил скандал. Стал звонить людям. Даже Москва подключилась. В итоге через четыре часа нам разрешили ехать.

Возвращаемся назад – посты перед Донецком. На украинском были солидные военные, а на донецком подошел какой-то мужичок с берданкой и в тапочках. Поначалу было ощущение, что все это какие-то детские игры. Отыграли в Днепропетровске решающий матч чемпионата и улетели с тренерами в Москву. И только потом началась серьезная заваруха.

– Вскоре после того, как возглавили «Шахтер», признались, что думали, будто белорусский футбол хуже. Что вы себе представляли?

– Я отталкивался от российского футбола. Я же знаю ситуацию с финансами, качеством футболистов и количеством звезд. «Кубанью» играл против Витселя и Халка, а в белорусских клубах звезд нет. Но оказалось, что первенство крепкое и уровень неплохой. Зимой играли на сборах с российскими командами – победили «Оренбург», на равных играли с «Рубином». В этом году чемпионат будет интересным.

– Как вам белорусские футболисты?

– Я недавно сравнивал период в «Шахтере» с работой в «Анжи». Там мне было сложнее. Были проблемы по ментальности, восприятию работы, дисциплине. Здесь все иначе. Я «отдыхаю» :). Мелкие шероховатости, конечно, есть, но без глобальных проблем. Ребята образованные, неглупые, интеллигентные. И наш футбол воспринимают правильно. А у нас он очень сложный. Я бы его назвал агрессивно-интеллектуальным.

Мы очень много над техникой работаем. Каждый день. Нам важно, чтобы игроки правильно владели мячом. [Немецкий тренер] Хельмут Шен говорил: «Мне нужны не те футболисты, которые думают, как сделать, а те, которые думают, что сделать». Игрок, принимая мяч, должен видеть, что делать дальше, а не думать, как обработать передачу. Тогда и тактика будет больше направлена на атаку.

– Белорусские футболисты – пахари?

– Нация сама по себе работоспособная. Если же говорить о «Шахтере», то приезжающие иностранцы получают от белорусов за то, что не пашут. Ребята технично объясняют, что надо работать.

– В чем белорусы уступают россиянам?

– В России больше выбор и шире география. Есть южные футболисты, есть питерские, московские, сибирские. Да и возможностей для роста и развития больше. В Беларуси с инфраструктурой большая проблема. Украина и Россия благодаря топ-турнирам имеют стадионы, а тут…

– Чего не хватает белорусам, чтобы в большем количестве засветиться в российской премьер-лиге?

– Скорее не хватает селекции российских агентов. Ваши футболисты ни в чем не уступают. Например, несколько игроков «Шахтера» могли бы играть в командах РПЛ.

– Довольны, как «Шахтер» прошел предсезонку?

– Сборы были непростыми и для многих ребят необычными, но они все вытерпели. И хорошо, что никто не травмировался. Я предупреждал, что второй сбор будет тяжелым, но парни не думали, что настолько. Читал Колю Януша, который говорил, что за 19 лет карьеры первый раз такие тяжелые сборы.

– Сильно гоняли?

– Нет. Просто сама работа строилась по принципу параллельности. Очень много работали с мячом, давали специфические нагрузки на мышцы, а еще и мозг подключали – ставили игру. Все вместе это давало огромный фон усталости. Фактически у ребят уставал весь организм. Вроде и дозировка по чуть-чуть, но усталость сумасшедшая.

С тренерами освобождались в половину десятого и спускались в бар попить кофе, снять напряжение. Видел, что футболисты других команд сидели за столиками. Наших не было никого! Они после тренировок сразу к врачам, которые, бедные, работали по 24 часа в сутки: массажи, восстановительные процедуры и так далее.

– Комплектованием довольны?

– Все устраивает. Взяли хорошего защитника Антича. Хотел видеть в клубе такого игрока. И благодарен руководству что сделали все необходимое. Пришел Бодул, который подходит под наш стиль игры. Васю Прийму знаю очень хорошо. Его надо привести в порядок после проблем в Луганске, но мы это сделаем, и он нам поможет. Да и пришедшие белорусы – Игнатенко, Володько, Хващинский – в любой момент могут подключиться. В общем, все хорошо. Если в прошлом году смотрел на скамейку и не знал, кого выпускать, потому что никого не было, то сейчас смотрю и не знаю, потому что ребят много. Конкуренция серьезная. Считаю, удалось решить проблему потери Дениса Лаптева. У нас есть Януш, Бодул, Хващинский, Николаэеску.

– Была встреча с руководством клуба по поводу целей и задач?

– Цели и задачи у команды одни и те же – «Шахтер» мечтает стать чемпионом. И мы хотим посражаться, хотя конкуренция серьезная. Брест очень хорош и по составу, и по условиям. «Динамо» Минск серьезно укрепилось.

– Серьезно? Тренера назначали долго, руководителя нет.

– Пилипчук прошел с командой все сборы. Это не моя ситуация год назад, когда я принял команду за два дня до игры с «Днепром». Я толком ничего не успел сделать и состав не выбирал. Пригласил оставшихся тренеров и сказал: «Дайте мне состав». Они написали, я и выставил. Я поэтому и сказал, что опередил БАТЭ по очкам. Игру с Могилевом не считаю.

Что касается «Динамо», то состав подобрался хороший. Так получилось, что на сборах видел три матча минчан. Видел, как потихонечку все меняется. Сейчас в команде собраны солидные россияне Тигиев, Чочиев и Дьяков. Как и Данило, который играл у меня в Донецке. Состав определенно боеспособный. И есть ощущение, что «Динамо» может быть чуть ли не главным конкурентом. Вот и вырисовывается пул: БАТЭ, Минск, Брест, амбициозное «Торпедо-БелАЗ». Ну и «Шахтер».


Оригинал: Андрей Масловский, by.tribuna.com